Добровольное (а иногда не совсем добровольное) отречение монархов от престола происходило в новой истории не один раз. Начиная с XVI века в Европе случилось не менее 20 отречений, в основном в XIX веке.
Однако в России (если не считать несчастного внука Петра Великого, Петра III, процарствовавшего 186 дней и умершего через неделю после насильственно вырванного у него заговорщиками манифеста об отречении1) это было не в обычае2 и даже не предусматривалось законом3. И подавляющему большинству участников революционных событий февраля 1917 года мысль о самой возможности отречения императора пришла в голову далеко не сразу.
Первые мысли об отречении
Конечно, среди людей, находившихся в дни февральского переворота в Таврическом дворце (ставшем относительно легитимным центром бунта), были те, кто давно уже думал или о свержении монархии в принципе (представители «революционной демократии»), или о свержении правящего монарха и о переходе власти, например, к его малолетнему сыну при регентстве вел. кн. Михаила Александровича. Из наиболее влиятельных фигур к сторонникам последнего плана относился Александр Гучко4. В течение последних нескольких месяцев он планировал переворот (что им не особенно и скрывалось) и лишь немного не успел с осуществлением своего плана – стихийные события февраля опередили его. 28 февраля он встал во главе военной комиссии (совместного органа временного комитета Думы и совета рабочих и солдатских депутатов).
Читать далее
Journal information