Поэт Петр Брандт: мы не позволяли угнетать себя идеологией

В 1970-е годы в советской России появилась целое подпольное движение представителей культуры — поэтов, писателей, художников, музыкантов, ученых. Десятки, если не сотни, неформальных дружеских кругов собирали людей, не желавших вписываться в рамки официальной советской науки и культуры, требовавших от человека фальши и двуличия. В свободной атмосфере, без всякой цензуры, они проявляли свои творческие таланты и сами являлись друг для друга первыми ценителями. Известным местом для встречи неформалов в Ленинграде было кафе на углу Невского и Владимирского проспекта, неофициально называвшееся «Сайгон» и просуществовавшее до 1989 года.

В эти дни завершения празднования Пасхи мы публикуем цикл стихотворенийПетра Брандта, ранее никогда не публиковавшихся вместе, и беседу с автором.

Путь к Богу

Безусловно, в нашей компании, в Сайгоне, были христиане. Сам я тогда еще не был воцерковлен, но со мной это постепенно происходило. Однако были среди поэтов этого круга осознанно православные, например, Олег Охапкин, Борис Куприянов и многие другие. Как это случилось со мной? Наверное, в начале была какая-то неудовлетворенность собой и тем, что происходило вокруг, ощущение внутренней пустоты, что ли… Мне самому это было странно. Внешне все выглядело благополучно: я поступил в университет, на серьезный факультет – матмех. Это само по себе что-то значило, тем более в 1960-е годы. Но было у меня ощущение, что я чего-то не исполняю. Я никак не мог получить ответы на многие вопросы, которые передо мной в то время встали, и главный из них: как оправдать мою собственную жизнь?

Волею судеб именно тогда я попал в общество поэтов свободной культуры. Для меня это не было миром литературы. Я, сын достаточно уважаемого писателя, с детства видел в своем доме многих его коллег – этим меня нельзя было удивить. Этот новый для меня мир был больше, чем круг поэтов. В нем был какой-то более мощный смысл. Наверное, это была вера. Чаще всего она была скрытой, но, тем не менее, присутствовала в тогдашнем обществе Ленинграда, отделенном от официоза. И это как-то проступало.