Сегодня, 31 марта, день памяти преподобномученицы Марии (Скобцовой). 70 лет ее гибели в фашистском концлагере Равенсбрюк. День ее третьего, окончательного рождения - в Жизнь вечную.
В одном из своих стихотворений она писала:
Не хочу я быть воспоминанием -
Буду вам в грядущее призыв.
Как это верно в ее случае, и как хотелось бы, чтобы так и было. В жизни я встречала нескольких людей, которые ее помнят. То, что они рассказывали, не всегда передашь в тексте, особенно когда это воспоминания детские, ранние. Но общее впечатление - она была ДРУГАЯ, наверное, не похожая на святую. В заштопанном подряснике, как будто нелепая - богослов, поэт, основательница благотворительного дома для русских эмигрантов, спасшая от голодной смерти не одну семью. Мария Александровна Струве рассказывала, как ее, девочку, умиравший отец - священник Александр Ельчанинов - отправлял к матери Марии с бидончиком за супом для всей семьи. В лагере до последнего вышивала икону. Говорила - если закончит, выживет. Погибла в последний момент - уже была слышна канонада советской армии, было понятно, что многие выживут. Занималась смертельно опасным делом вместе с сыном - последним оставшимся в живых из троих ее детей. Многие ли поймут такую мать? И конечно, их взяли вместе, только развели по разным лагерям, и они оба погибли. И канонизированы в один день.
[Spoiler (click to open)]Чаще я вспоминаю другие ее слова:
Больше о себе не помолюсь.
Откуда в ней было столько силы, энергии, пассионарности? Можно много вспоминать - ее переписку с Блоком, бытность головой послеореволюционной Анапы, РСХД, участие в Братстве святой Софии во главе с о. Сергием Булгаковым, удивительно меткие пророческие слова о верующих в постсоветском пространстве... Отец Георгий Кочетков говорит, что она принесла в мир, в церковь совершенно новую аскетику, новое откровение - полное отречение от себя в совершенно новых условиях жизни. Именно поэтому - монашество в миру и огромный труд и физический, и мысленный, и сердечный.
Мать Марию невозможно пересказать, объяснить, убедить в ее правоте кого-то, кто с ней не согласен. И после 70 лет завершения ее земного пути она кого-то цепляет и убеждает, а кого-то - лишь раздражает. В этом сила близости новых мучеников, почти наших современников: их жизнь настолько близка к нам по времени, что нет возможности их причесать, пригладить, вписать в лубочные рамки житий. Да, она ДРУГАЯ. И - НАСТОЯЩАЯ.
Оригинал взят у
n_nastusha в Другая мать Мария
В одном из своих стихотворений она писала:
Не хочу я быть воспоминанием -
Буду вам в грядущее призыв.
Как это верно в ее случае, и как хотелось бы, чтобы так и было. В жизни я встречала нескольких людей, которые ее помнят. То, что они рассказывали, не всегда передашь в тексте, особенно когда это воспоминания детские, ранние. Но общее впечатление - она была ДРУГАЯ, наверное, не похожая на святую. В заштопанном подряснике, как будто нелепая - богослов, поэт, основательница благотворительного дома для русских эмигрантов, спасшая от голодной смерти не одну семью. Мария Александровна Струве рассказывала, как ее, девочку, умиравший отец - священник Александр Ельчанинов - отправлял к матери Марии с бидончиком за супом для всей семьи. В лагере до последнего вышивала икону. Говорила - если закончит, выживет. Погибла в последний момент - уже была слышна канонада советской армии, было понятно, что многие выживут. Занималась смертельно опасным делом вместе с сыном - последним оставшимся в живых из троих ее детей. Многие ли поймут такую мать? И конечно, их взяли вместе, только развели по разным лагерям, и они оба погибли. И канонизированы в один день.
[Spoiler (click to open)]Чаще я вспоминаю другие ее слова:
Больше о себе не помолюсь.
Откуда в ней было столько силы, энергии, пассионарности? Можно много вспоминать - ее переписку с Блоком, бытность головой послеореволюционной Анапы, РСХД, участие в Братстве святой Софии во главе с о. Сергием Булгаковым, удивительно меткие пророческие слова о верующих в постсоветском пространстве... Отец Георгий Кочетков говорит, что она принесла в мир, в церковь совершенно новую аскетику, новое откровение - полное отречение от себя в совершенно новых условиях жизни. Именно поэтому - монашество в миру и огромный труд и физический, и мысленный, и сердечный.
Мать Марию невозможно пересказать, объяснить, убедить в ее правоте кого-то, кто с ней не согласен. И после 70 лет завершения ее земного пути она кого-то цепляет и убеждает, а кого-то - лишь раздражает. В этом сила близости новых мучеников, почти наших современников: их жизнь настолько близка к нам по времени, что нет возможности их причесать, пригладить, вписать в лубочные рамки житий. Да, она ДРУГАЯ. И - НАСТОЯЩАЯ.
Оригинал взят у
n_nastusha в Другая мать Мария
Journal information