Обнаружились стихи ныне живущего автора. Вернее, мне их прислал один из друзей блогеров. Рекомендую!
Михаил Иосифович Кацнельсон, ученый-физик, имеющий разные звания и регалии российского и международного уровня, из которых стоит, на мой взгляд, отметить звание рыцаря ордена Нидерландского льва.
Одно из его стихотворений показалось особенно интересным. Вот оно:
Как только ангел вострубит подъем,
Потянемся, откинув одеяло
Сухой земли, через дверной проем,
Страшась услышать: вас тут не стояло.
Давай быстрее … Справок не даем …
Из собранного видно матерьяла …
По одному … - Но мы всегда вдвоем,
Как лев с ягненком, и с мечом орало.
Куда с животным? Убери сурка!
Из края в край мы шли издалека,
Зверек пуглив, особенно весною,
Но как услышал, что трубит труба,
По капле тут же выдавил раба …
И заявил, что он всегда со мною.
В этом стихотворении так много библейского, прикровенного ...
Нашлось и интервью с Михаилом Кацнельсоном, в котором он отвечает на вопрос о вере, о том, что он православный христианин. "Моя вера, - говорит он, - стала осознанным выбором взрослого человека. Я воспитывался в абсолютно нерелигиозном, а пожалуй, даже антирелигиозном окружении. Как нетрудно догадаться, я вырос в еврейской семье, но это была совершенно обычная, ассимилированная советская семья. Я не был знаком ни с духовными традициями, ни с религиями, и до вполне взрослого возраста никогда даже не сталкивался с верующими людьми. Когда я впервые взял в руки Библию и прочитал ее, мне было 24 года".
Далее он говорит об "определенном опыте" веры, который привел его к "единовременному перевороту": "Для этого есть даже специальное слово - обращение. Это событие, которое буквально "перепахивает" тебя всего, мир меняется, и ты уже живешь с совершенно другим знанием о нем". Он называет этот опыт "мистическим", присоединяюсь! Это совершенно верно!
Все, что связано с верой, бесконечно более глубоко, чем связанное в профессией. Ведь человек "не плоское двумерное" существо: "Мы всегда больше, чем наши анкеты и ... профессиональная деятельность". Хотя "новые идеи", возможно, своего рода "мистические озарения", приходящие в по работе, "в чем-то родственны религиозному опыту".
Мне близки взгляды этого ученого-физика на то, что "вопросы загробной жизни не являются главной движущей силой веры", потому что куда "важнее то, что делать с жизнью нынешней, как справляться с тем, что происходит здесь и сейчас": "Ну, а если к этому прилагается такая награда, как вечная жизнь, это замечательно".
А вот относительно того, как Михаил Иосифович ответил на вопрос о современном положении РПЦ, позволю себе с ним не согласиться. Михаил Иосифович считает, что церковь "нужна только для таинств - чтобы таинства были действительными", то есть помогали бы "снимать грехи, укреплять веру", и это действительно в церкви "работает", вне зависимости от того, каковы "личные качества священника": "Я хожу в церковь, чтобы исповедаться, причаститься, мне надо к этому готовиться, надо проделать определенную внутреннюю работу. По совсем большому счету, мне от нее ничего больше не надо: социальная роль церкви в круг моих интересов не входит". - Да, участие в таинствах очень важно для "литургического" человека. Но еще важно хранить и укреплять в себе дух соборности, связанной с общинной жизнью, которая не является по своей природе социальной. По заповеди Спасителя, нам надлежит быть вместе. Вместе молиться, общаться, разделять пищу, носить тяготы друг друга и т. д. Видимо, работа физика поглощает у Кацнельсона все время, остающееся от подготовки к таинствам. Ну, что ж, бывают и исключения из правил. В любом случае, благодарю Михаила Иосифовича за его прекрасные стихи и это интервью. где он приоткрылся таким неожиданным образом!
Полностью это интервью можно прочитать здесь: http://www.liveinternet.ru/users/julia_ma/post295145853/
А еще его стихи - ниже:
Не помню, сколько лет мне было.
Болел, и в садик не пошел.
Наверно, горло обложило.
Сначала было хорошо.
Лежишь себе, читаешь книжку
И размышляешь головой.
Вдруг понял — плюшевый мой мишка
На самом деле неживой.
Не все живые, с кем играем.
Кот Мурзик жив, а мишка нет,
И он за очень страшным краем -
Не медвежонок, а предмет.
И если кто за краем этим,
Он никогда не оживет,
Что ни случилось бы на свете,
Пусть даже много лет пройдет.
Мы плакали с медведем вместе,
Дуэтом твари и творца.
Я до сих пор, сказать по чести,
В себя пришел не до конца.
*
Наверно, если б не было войны,
Двадцатого, вообще, чумного века,
Носили б мы одежды белизны,
Как снег до появленья человека.
Наверно, если б не было войны,
Мы были бы, как ангелы, крылаты,
От грешных дел земных отстранены,
С руками, как у Понтия Пилата —
Омытыми, чтоб не было вины,
Весьма собою гордые, к тому же...
Наверно, если б не было войны,
Стряслось бы с нами что-нибудь похуже.
*
Деревьям эти листья не нужны.
Они свое достойно отслужили.
Теперь их на асфальте разложили,
А с новыми - заминка до весны.
Но как прекрасен серо-желтый хлам.
То, что естественно, не портит вида.
И город тонет. Так и Атлантида
Ушла на дно морское по делам.
Нас ждет зима, снаружи и внутри.
А все, что наработано веками
Спрессуется в янтарный чистый камень
И каждого попросит - повтори.
Journal information