Что-то трудно сегодня мне беседовать… Мысли грустные. Мысли, которые покоя мне не дают. Вот и вчера ночью хотел заснуть, а сна — нет. Бушуют мысли, и думаешь: что же это такое? Проверяешь себя и видишь, что ну как же им не бушевать. Ведь то, что слышит сердце, то, что проходит через сознание, — мучительно. Откроешь газету — да, там много хороших известий… А душа тоскует, душа жаждет пищи духовной.
Я вам в прошлый раз говорил о том, что новая жизнь созидается. Это великое дело. Дышать, продолжать жить так, как мы жили раньше, невозможно.
Это было страшное землетрясение — в 1917 году. Хорошо, но ведь после этого прошло уже много лет, почему же сейчас-то мы, христиане, в таком грустном, бедственном положении?
Мы приходим сюда, в храм, чтобы как-то обогреться. Обогреемся — и уходим, и снова делаемся, как сосульки ледяные. А холод-то, мороз-то уже проходит и внутрь храма. И уже в храме-то сосульки нас покрывают. Мерзнем. Вероятно, вот так замерзают люди, когда мороз, когда они заблудятся и уже без сил остаются. Так вот и мы. Казалось бы, сладкое засыпание. А у нас — засыпание мучительное.
Почему же это так и почему мы приходим в храм, когда уже или состаримся, или когда уже настрадаемся, или когда больными сделаемся? А когда мы крепкие, молодые, здоровые, тогда нам и в храм-то не хочется идти — живем беззаботно.
Journal information