Очередь из желающих прочесть имена

30 октября в Воронеже, на Никитинской площади, состоялось поминальное чтение имен людей, репрессированных в советские годы. К началу собралось около трехсот человек, среди которых было много учащихся воронежских учебных заведений. Такие чтения проходят во многих городах Росии – Москве, Санкт-Петербурге, Екатеринбурге, Твери, Рязани, Туле... В Воронеже чтения прошли во второй раз. (Как это было впервые – в прошлом году – можно прочитать здесь. )

В начале в исполнении Юлии Штонды прозвучала песня на стихи Александра Величанского «Когда убили миллион». Школьники и студенты замерли, услышав ее текст. А потом очень внимательно слушали выступления, предваряющие памятное чтение, и сосредоточенно участвовали в молитве, стоя с зажженными свечами в руках.

 
фото с сайта www.vob-eparhia.ru                                                     фото с сайта www.vob-eparhia.ru


Открыл чтение председатель православного братства во имя святителя Тихона Задонского Алексей Евстигнеев. Затем по благословению митрополита Воронежского и Борисоглебского Сергия настоятель Воскресенского храма протоиерей Василий Володько совершил литию по невинно убиенным. В своем слове о. Василий отметил, что нужно жить, глядя вперед, но при этом обязательно помнить преступления прошлого, чтобы, не дай Бог, не повторить их в будущем.

Вместе с братьями и сестрами из православного братства в чтении имен репрессированных людей участвовали председатель Воронежского общества «Мемориал» Вячеслав Ильич Битюцкий и секретарь комиссии по восстановлению прав реабилитированных жертв политических репрессий городского округа город Воронеж Марина Петровна Валиулина. Она призвала молодежь влиться в ту «волну памяти», которая прокатилась 30 октября по городам, когда звучали имена расстрелянных людей.

К молитвенному чтению присоединялись прохожие. Многие вспоминали о своих репрессированных родственниках.
«Папа работал начальником Главпочтамта. В один "прекрасный" день его арестовали и без предъявления обвинений посадили в воронежскую тюрьму. Потом отправили в Воркуту. И там… предложили должность начальника местного почтамта! Он, конечно, вынужденно согласился. Спустя годы вернулся больной и надломленный. А нам это преподнесли так, будто товарищ Сталин таким образом агитирует интеллигенцию осваивать дальние территории. Позже мы узнали, кто донес на папу. Его заместитель написал кляузу, будто папа ворует карандаши с почты. Когда отца арестовали, тот занял его место».

«Папу осудили на 10 лет лагерей. За два дня до окончания этого десятилетнего срока он умер. Нам прислали его документы, перечеркнутые по диагонали линией. Мы сразу не поняли, что значит эта линия. Позже выяснилось, что это была метка — «использовать только в особо тяжелых работах». Так нам стало известно, что даже в лагере было такое жуткое разделение».

За пять часов чтения расстрельных списков к нам подошли несколько человек с просьбой проверить, нет ли там имен их родственников. К сожалению, среди двух тысяч фамилий никого обнаружить не удалось. Люди с пониманием кивали головами и говорили: «Конечно, их же вон сколько погибло, не все имена еще известны, не все внесены в Книгу памяти».

Еще одна жительница Воронежа, Овсянникова Нина Сергеевна пришла на Никитинскую площадь в надежде отыскать в списках имя своего деда, расстрелянного по приговору «тройки» 13 января 1938 года. Она принесла с собой документы о расстреле, о реабилитации и о том, что место захоронения неизвестно, и передала копии документов со словами: «Я хочу, чтобы его имя было в Книге памяти».
Вот еще одна жительница Воронежа прочла очередную страницу. В ответ на мое «Спасибо!» она воскликнула: «О чем вы говорите! О чем вы говорите! Да здесь должна очередь выстраиваться из желающих прочесть эти имена!».

Но желание произносить фамилии расстрелянных людей было не у всех. На наше предложение присоединиться к чтению одна женщина ответила: «Я не буду читать. Я не смогу сдержать волнения и слез. У меня много родственников, репрессированных в разных городах».
 
Рядом с нами на Никитинской площади в течение пяти часов находился наряд полиции. По окончании мероприятия мы подошли к полицейским, чтобы поблагодарить. Они нам ответили: «Вам спасибо».

Имена расстрелянных звучали громко, их было хорошо слышно. Это не были их лагерные номера или порядковые номера их дел. Эти имена сегодня никто не скрывал, никто не боялся. Имена давно усопших звучали из уст живых людей. Значит, память о них жива. Правда и совесть оказались сильнее палачей и машины уничтожения. На сегодняшний день — сильнее. Но кто и какие может дать гарантии, что призрак прошлого не проснется и что история не повторится? Ответа на этот вопрос нет. Мы можем лишь приложить усилия, чтобы хорошо усвоить этот урок, сохранить память и трезвый взгляд в прошлое, чтобы уже больше никогда не возвращаться к этому в будущем.