Экклезиологические основания православной миссии

При рассуждении об экклезиологических основаниях миссионерских усилий православному сознанию, в особенности богословски ясно оформленному, привычно исходить из надежных догматических представлений. Типичность такого хода мысли для православного сознания диктуется его общеизвестным свойством видеть само существо православия в том, что оно способно хранить неповрежденной истину Откровения, выраженной в lex credendi и lex orandi.

Неудивительно поэтому, что нередко в первую очередь говорится о Троичном откровении и образе бытия Троицы, о соединении божественной и человеческой природ во Христе. А также о единстве христологического и пневматологического аспектов Божественного откровения и — соответственно — бытия Церкви. Рассуждения такого характера часто сопровождаются традиционными оговорками, иногда весьма пространными, об отсутствии в православном понимании сущности Церкви каких бы то ни было излишеств и неоправданных дополнений. Кроме того, немаловажно, что указанные догматические основы существования церкви выступают еще и принципами устроения Церкви, т.е. вписанными в саму ее структуру, что едва ли не автоматически предполагает, что и в саму ее жизнь тоже. Иначе говоря, считается принципиально важным соблюдать принцип абсолютного единства Откровения, учения и самой устроенности церковной жизни. Это единство делает и православное богословие, и сам образ жизни Церкви мистическими по преимуществу, как это утверждает, например, В.Н. Лосский.

Можно, пожалуй, говорить о появлении своеобразной стилистики свидетельства о православной церковности, в которой убеждение в том, что домостроительство Троицы действительно открывает полноту даров, соседствует с уверенностью, что приобщение к этой полноте тождественно приобщению к истине Православия.